Неточные совпадения
Бешенство одолело его: изо всей силы начал он
бить старуху
по голове, но с каждым ударом топора смех и шепот из спальни раздавались все сильнее и слышнее, а старушонка так вся и колыхалась от хохота.
Он
бьет ее ногами, колотит ее
головою о ступени, — это ясно, это слышно
по звукам,
по воплям,
по ударам!
Ее удивительно легко кружил китаец, в синей кофте, толстенький, круглоголовый, с лицом кота; длинная коса его
била Варвару
по голой спине,
по плечам, она смеялась.
Взмахнув руками, он сбросил с себя шубу и начал
бить кулаками
по голове своей; Самгин видел, что
по лицу парня обильно текут слезы, видел, что большинство толпы любуется парнем, как фокусником, и слышал восторженно злые крики человека в опорках...
Смерть у них приключалась от вынесенного перед тем из дома покойника
головой, а не ногами из ворот; пожар — от того, что собака выла три ночи под окном; и они хлопотали, чтоб покойника выносили ногами из ворот, а ели все то же,
по стольку же и спали по-прежнему на
голой траве; воющую собаку
били или сгоняли со двора, а искры от лучины все-таки сбрасывали в трещину гнилого пола.
«
Бей ее
по голове, — кричали голоса, — да береги ноги: прочь, прочь!»
Все мне вдруг снова представилось, точно вновь повторилось: стоит он предо мною, а я
бью его с размаху прямо в лицо, а он держит руки
по швам,
голову прямо, глаза выпучил как во фронте, вздрагивает с каждым ударом и даже руки поднять, чтобы заслониться, не смеет — и это человек до того доведен, и это человек
бьет человека!
На обратном пути я спросил Дерсу, почему он не стрелял в диких свиней. Гольд ответил, что не видел их, а только слышал шум в чаще, когда они побежали. Дерсу был недоволен: он ругался вслух и потом вдруг снял шапку и стал
бить себя кулаком
по голове. Я засмеялся и сказал, что он лучше видит носом, чем глазами. Тогда я не знал, что это маленькое происшествие было повесткой к трагическим событиям, разыгравшимся впоследствии.
В этом положении она
била ее
по спине и
по голове вальком и, когда выбилась из сил, позвала кучера на смену;
по счастию, его не было в людской, барыня вышла, а девушка, полубезумная от боли, окровавленная, в одной рубашке, бросилась на улицу и в частный дом.
Мальчиком мне приходилось
бить стулом
по голове.
Последний раз я видел Мишу Хлудова в 1885 году на собачьей выставке в Манеже. Огромная толпа окружила большую железную клетку. В клетке на табурете в поддевке и цилиндре сидел Миша Хлудов и пил из серебряного стакана коньяк. У ног его сидела тигрица,
била хвостом
по железным прутьям, а
голову положила на колени Хлудову. Это была его последняя тигрица, недавно привезенная из Средней Азии, но уже прирученная им, как собачонка.
Когда я увидел его впервые, мне вдруг вспомнилось, как однажды, давно, еще во время жизни на Новой улице, за воротами гулко и тревожно
били барабаны,
по улице, от острога на площадь, ехала, окруженная солдатами и народом, черная высокая телега, и на ней — на скамье — сидел небольшой человек в суконной круглой шапке, в цепях; на грудь ему повешена черная доска с крупной надписью белыми словами, — человек свесил
голову, словно читая надпись, и качался весь, позванивая цепями.
Наконец девяносто. Прохорову быстро распутывают руки и ноги и помогают ему подняться. Место,
по которому
били, сине-багрово от кровоподтеков и кровоточит. Зубы стучат, лицо желтое, мокрое, глаза блуждают. Когда ему дают капель, он судорожно кусает стакан… Помочили ему
голову и повели в околоток.
Гуляет он и любуется; на деревьях висят плоды спелые, румяные, сами в рот так и просятся, индо, глядя на них, слюнки текут; цветы цветут распрекрасные, мохровые, пахучие, всякими красками расписанные; птицы летают невиданные: словно
по бархату зеленому и пунцовому золотом и серебром выложенные, песни поют райские; фонтаны воды
бьют высокие, индо глядеть на их вышину —
голова запрокидывается; и бегут и шумят ключи родниковые
по колодам хрустальныим.
Вдруг из всей этой толпы выскочила, — с всклоченными волосами, с дикими глазами и с метлою в руке, — скотница и начала рукояткой метлы
бить медведя
по голове и
по животу.
И в исступлении она бросилась на обезумевшую от страха девочку, вцепилась ей в волосы и грянула ее оземь. Чашка с огурцами полетела в сторону и разбилась; это еще более усилило бешенство пьяной мегеры. Она
била свою жертву
по лицу,
по голове; но Елена упорно молчала, и ни одного звука, ни одного крика, ни одной жалобы не проронила она, даже и под побоями. Я бросился на двор, почти не помня себя от негодования, прямо к пьяной бабе.
Ее толкали в шею, спину,
били по плечам,
по голове, все закружилось, завертелось темным вихрем в криках, вое, свисте, что-то густое, оглушающее лезло в уши, набивалось в горло, душило, пол проваливался под ее ногами, колебался, ноги гнулись, тело вздрагивало в ожогах боли, отяжелело и качалось, бессильное. Но глаза ее не угасали и видели много других глаз — они горели знакомым ей смелым, острым огнем, — родным ее сердцу огнем.
Цензура ли проморгала этот грозный призыв «
бить по пустым
головам», редакция ли недосмотрела, — но «Гусляр» появился в газете, да еще на первой странице.
Петр Степанович кричал, ругался,
бил его
по голове кулаками; наконец, кое-как вырвавшись, выхватил револьвер и наставил его прямо в раскрытый рот всё еще вопившего Лямшина, которого уже крепко схватили за руки Толкаченко, Эркель и Липутин; но Лямшин продолжал визжать, несмотря и на револьвер.
В то время строителем дороги был молодой инженер, который его все палкой
по голове бил, — вот его он и сделает главноуправляющим своими дорогами.
А людей третьего класса он
бил кулаками
по головам, сверху вниз, и они мешками, молча, валились на палубу.
Но горцы прежде казаков взялись за оружие и
били казаков из пистолетов и рубили их шашками. Назаров висел на шее носившей его вокруг товарищей испуганной лошади. Под Игнатовым упала лошадь, придавив ему ногу. Двое горцев, выхватив шашки, не слезая, полосовали его
по голове и рукам. Петраков бросился было к товарищу, но тут же два выстрела, один в спину, другой в бок, сожгли его, и он, как мешок, кувырнулся с лошади.
Над ним наклонилась Палага, но он не понимал её речи, с ужасом глядя, как
бьют Савку: лёжа у забора вниз лицом, парень дёргал руками и ногами, точно плывя
по земле; весёлый, большой мужик Михайло, высоко поднимая ногу, тяжёлыми ударами пятки, чёрной, точно лошадиное копыто, бухал в его спину, а коренастый, добродушный Иван, стоя на коленях, истово ударял
по шее Савки, точно стараясь отрубить
голову его тупым, красным кулаком.
Между тем маска вновь покачала
головой, на этот раз укоризненно, и, указав на себя в грудь, стала
бить по губам пальцем, желая вразумить меня этим, что хочет услышать от меня — кто она.
Говорили мне также, что у одного племени дикарей существует такой милый обычай: мужчина, перед тем как сорвать цветы удовольствия,
бьет женщину дубиной
по голове.
Вас
по голове дубиной
били?
Сатин. Гудит у меня
голова… эх! И зачем люди
бьют друг друга
по башкам?
Четверо людей вздрогнули, сердито вскинули пыльные
головы — девочка
била в ладоши и смеялась, притопывая маленькими ногами, сконфуженная мать ловила ее руку, что-то говоря высоким голосом, мальчишка — хохотал, перегибаясь, а в чаше,
по темному вину, точно розовые лодочки, плавали лепестки цветов.
Судьба меня душит, она меня давит…
То сердце царапнет, то
бьёт по затылку,
Сударку — и ту для меня не оставит.
Одно оставляет мне — водки бутылку…
Стоит предо мною бутылка вина…
Блестит при луне, как смеётся она…
Вином я сердечные раны лечу:
С вина в
голове зародится туман,
Я думать не стану и спать захочу…
Не выпить ли лучше ещё мне стакан?
Я — выпью!.. Пусть те, кому спится, не пьют!
Мне думы уснуть не дают…
Ему представилось огромное, мокрое поле, покрытое серыми облаками небо, широкая дорога с берёзами
по бокам. Он идёт с котомкой за плечами, его ноги вязнут в грязи, холодный дождь
бьёт в лицо. А в поле, на дороге, нет ни души… даже галок на деревьях нет, и над
головой безмолвно двигаются синеватые тучи…
Возвращался я с дружеской пирушки домой и вижу возню у памятника. Городовой и ночной сторож
бьют плохо одетого человека, но никак с ним сладить не могут, а тот не может вырваться. Я соскочил с извозчика, подлетел, городового
по шее, сторожа тоже. Избиваемый вырвался и убежал. Сторож вскочил — и на меня, я его ткнул
головой в сугроб. Городовой, вставая, схватился за свисток — я сорвал его у него с шеи, сунул в свой карман, а его, взяв за грудь шинели, тряхнул...
Зная драчливый характер Петрушки, Ванька хотел встать между ним и доктором, но
по дороге задел кулаком
по длинному носу Петрушки. Петрушке показалось, что его ударил не Ванька, а доктор… Что тут началось!.. Петрушка вцепился в доктора; сидевший в стороне Цыган ни с того ни с сего начал колотить Клоуна, Медведь с рычанием бросился на Волка, Волчок
бил своей пустой
головой Козлика — одним словом, вышел настоящий скандал. Куклы пищали тонкими голосами, и все три со страху упали в обморок.
Отец мой слепо вверился Краснову, и хотя старый мельник Болтуненок и некоторые крестьяне, разумеющие несколько мельничную постройку, исподтишка ухмылялись и покачивали
головами, но на вопросы моего отца: «Каков Краснов-то, как разумеет свое дело? нарисовал весь план на бумаге и
по одному глазомеру
бьет сваи, и все приходятся
по своим местам!» — всегда отвечали с простодушным лукавством русских людей: «Боек, батюшка, боек.
— Кот? А кот сразу поверил… и раскис. Замурлыкал, как котенок, тычется
головой, кружится, как пьяный, вот-вот заплачет или скажет что-нибудь. И с того вечера стал я для него единственной любовью, откровением, радостью, Богом, что ли, уж не знаю, как это на ихнем языке: ходит за мною
по пятам, лезет на колена, его уж другие
бьют, а он лезет, как слепой; а то ночью заберется на постель и так развязно, к самому лицу — даже неловко ему сказать, что он облезлый и что даже кухарка им гнушается!
Захватили несколько ведунов, оговоренных доносчиками, допрашивали их под пыткою, равно как и самого Безобразова, вынудили, разумеется, признание и приговорили: Безобразову отсечь
голову, жену его сослать
по смерть в тихвинский Введенский монастырь, двух главных ведунов — Коновалова и Бобыля — сжечь в срубе, прочих ведунов нещадно
бить кнутом на козле…
Пётр высунулся из окна, загородив его своей широкой спиною, он увидал, что отец, обняв тёщу, прижимает её к стене бани, стараясь опрокинуть на землю, она, часто взмахивая руками,
бьёт его
по голове и, задыхаясь, громко шепчет...
В черном фраке с плерезами, без шляпы на
голове, он суетился, размахивал руками,
бил себя
по ляжкам, кричал то в дом, то на улицу, в направлении тут же стоявших погребальных дрог с белым катафалком и двух ямских карет, возле которых четыре гарнизонные солдата в траурных мантиях на старых шинелях и траурных шляпах на сморщенных лицах задумчиво тыкали в рыхлый снег ручками незажженных факелов.
Не думая о получаемых ударах, я стал гвоздить своего противника кулаками без разбора сверху вниз; тогда и он, забыв о нападении, только широко раздвинув пальцы обеих рук, держал их как щиты перед своею
головой, а я продолжал изо всех сил
бить, попадая кулаками между пальцами противника, при общих одобрительных криках товарищей: «Валяй, Шеншин, валяй!» Отступающий противник мой уперся наконец спиною в классный умывальник и, схватив на нем медный подсвечник, стал острием его
бить меня
по голове.
Он говорит, а рядом идут несколько мальчишек и слушают его; забавно это внимание! Что могут понять юные ростки жизни в его речах? Вспоминаю я своего учителя, —
бил он детей линейкой
по головам и часто бывал выпивши.
Их голоса то звучали для Арбузова откуда-то издали, снизу, из-под земли, то вдруг надвигались на него и невыносимо болезненно
били его
по голове.
Раз и два обошел их, все ускоряя шаги, и вдруг как-то сорвался с места, побежал кругами, подскакивая, сжав кулаки, тыкая ими в воздух. Полы шубы
били его
по ногам, он спотыкался, чуть не падал, останавливаясь, встряхивал
головою и тихонько выл. Наконец он, — тоже как-то сразу, точно у него подломились ноги, — опустился на корточки и, точно татарин на молитве, стал отирать ладонями лицо.
Но он ужасно сильный был, что чуть не погубило его; он ударил
по голове турка, и ружьё сломалось, осталась сабля, но она была скверная и тупая, а уж турок хочет
бить его штыком в грудь.
— Ну, так и любите себе на здоровье, когда она будет за подсыпкой. Вот теперь и моей речи конец: вот вы все трое и будете жить на одной мельнице, а четвертый дурень не в счет… Ага! теперь поняли, чем я вас угощаю, медом или дегтем? Нет! Харька
били не
по голове, а куда следует, оттого и умный вышел: знает, кому достанется орех, кому скорлупа, а кому новые сапоги…
Таня заходит сзади Леонида Федоровича и
бьет его
по голове гитарой.
Барыня. Да так, что она в темноте и на гитаре играла, и мужа
по голове била, и все глупости ваши делала, и сейчас призналась.
Яков молчал и всё ждал, когда уйдет Матвей, и всё смотрел на сестру, боясь, как бы она не вмешалась и не началась бы опять брань, какая была утром. Когда, наконец, Матвей ушел, он продолжал читать, но уже удовольствия не было, от земных поклонов тяжелела
голова и темнело в глазах, и
било скучно слушать свой тихий, заунывный голос. Когда такой упадок духа бывал у него
по ночам, то он объяснял ею тем, что не было сна, днем же это его пугало и ему начинало казаться, что на
голове и на плечах у него сидят бесы.
Его
били по лицу,
по голове, перебрасывали, как мягкий тюк, с одного конца на другой, и так как он не кричал и не сопротивлялся, то минутами, после напряженного смотрения, действительно начинало казаться, что это не живой человек, а какая-то мягкая кукла, без костей и крови.
Лёнька чувствовал, что все эти звуки точно
бьют его
по голове, и ему стало так страшно, что он потерял сознание, вдруг точно нырнув в какую-то чёрную яму, раскрывшую перед ним бездонный зев.
Ненила Сидоровна. Говорят, маленьких нехорошо
по голове бить, глупеют от этого.
Михайла. Аль забыла? (Вскакивает из-за стола и
бьет ее
по голове, сбивает платок.) Раз.